Когда дверь кабинки закрылась, Констанца отпила кофе. Усмехнувшись, посмотрев на расшифрованное интервью, девушка написала сверху: "Пристли: Лавуазье ошибается". "Нет, — пробормотала она. Победно улыбнувшись, перечеркнув заголовок, Констанца исправила его: "Флогистон существует, говорит ведущий химик Англии".
— Название я ему не покажу, — Констанца потушила окурок. Откинувшись на бархатную спинку скамьи, она блаженно закрыла глаза. Девушка порылась в своем кожаном портфельчике, и развернула письмо: "Дорогая мисс ди Амальфи! Конечно, я вас помню. Я очень рад, что вы переезжаете жить в Париж. Сочту за честь давать вам уроки химии. Мы можем начать в сентябре. С искренним уважением, Антуан Лавуазье".
Она вспомнила его лазоревые, веселые глаза и ласковый голос: "Я читал ваше описание научного вечера, мадемуазель Констанца. Поздравляю с пробой пера".
Констанца достала блокнот поменьше. Покусав карандаш, она быстро записала: "Комната, лучше у Сен-Жермен де-Пре. Уроки математики — у кого? Узнать у дяди Теодора или тети Марты. Воздушный шар — обязательно. Фландрия — шахты — условия работы в них. Арсенал. Девственность — потерять".
Она вдохнула и написала снизу еще одно слово, из четырех букв.
— Папа, — обреченно пробормотала Констанца. Сложив свои вещи, она пошла по Стрэнду на восток.
В редакции пахло чернилами, свежей, типографской краской. Констанца, едва переступив порог, почувствовала, как кружится у нее голова. "Я бы тут и жила, — подумала она. "Под конторкой спала бы".
Она постучала в дверь главного редактора. Просунув голову внутрь, девушка улыбнулась — Джон Уолтер стоял над испачканным чернилами столом, засучив рукава холщовой рубашки, дымя трубкой, просматривая гранки.
— Пристли за флогистон, — вместо приветствия сказала Констанца, садясь на угол стола, подсовывая Уолтеру свои записи. "Нас ждет драка, французы этого не пропустят". Уолтер просмотрел интервью и, сдвинул очки в стальной оправе на кончик длинного носа:
— Отлично, нет ничего лучше сочной свары между двумя светочами. Документы твои готовы, — он порылся в ящике стола, — вот контракт. Два года в Париже, будешь нашим французским корреспондентом. Наука, политика, военные дела. Будешь писать только серьезные вещи, как ты и хотела. Нам не нужны светские сплетни".
Констанца окунула перо в чернильницу и размашисто расписалась.
— Я отплыву в августе, — она подула на чернила. "Так что готовьте аванс".
Уолтер убрал документы в кожаную папку и помялся: "А твой отец?"
— Я все устрою, — отмахнулась Констанца. Какой-то мальчишка, не постучавшись, рывком распахнул дверь: "Пожар в Ковент-Гардене, из "Лондонской газеты" там нет никого пока, так что поторапливайтесь".
Констанца, подхватив блокнот и карандаш, вылетела из комнаты. Уолтер, бросив парнишке медную монету, задумчиво проговорил: "У нее все получится, конечно".
Черный, крупный, холеный кот лежал, лениво раскинувшись, на каменных ступенях дома. Пахло жасмином, теплый ветер едва шевелил листья деревьев, в томном, напоенном солнцем воздухе, жужжали пчелы.
Маленький, темноволосый мальчик в бархатном платьице, что сидел на сочной, зеленой траве лужайки, всплеснул толстыми ручками: "Еще!"
Майкл Кроу вздохнул. Взяв игрушечную тележку, заведя ее ключом, подросток поставил ее на булыжники двора.
— Едет, — восхищенно сказал Франческо, — сама едет! Ты сам сделал? — он поднял на Майкла карие, в длинных ресницах глаза.
— Это ерунда, — польщено улыбнулся Майкл и прислушался — за коваными воротами раздался стук копыт. Он, подхватив Франческо, открыл створки.
— Конни, — улыбнулся мальчик, — Конни приехала.
Констанца спешилась. Поцеловав брата в лоб, пожав Майклу руку, девушка поинтересовалась: "А где Пьетро?"
Майкл усмехнулся. Отдав ей ребенка, подросток взял лошадь под уздцы. "Где обычно, с преподобным отцом занимается, с утра еще".
Констанца закатила глаза и пощекотала пухлую шею Франческо — тот широко улыбнулся. "В жизни бы не подумала, — сочно сказала она, — что обзаведусь братом, который хочет стать священником. Девять лет, и уже причетник в церкви. Надо сказать спасибо, что хоть не католическим. И ты еще, Майкл — она подхватила брата удобнее, — в Уэльс уезжаешь. Тедди в Париже, на каникулах, совсем тут никого не останется".
— Ты сама — в Париж собираешься, — ухмыльнулся Майкл, засучив рукава льняной рубашки, начиная чистить лошадь.
— Тихо! — Констанца оглянулась. "Папа еще не знает. Я хочу ему это как-то, осторожно сказать".
— Ты говори быстрее, — посоветовал Майкл, — твой отец тоже со мной в Уэльс отправляется. Будем там испытывать эту паровую тележку, что они с Уаттом строили. Или Изабелле скажи.
— Мама! — Франческо захлопал в ладоши. "Конни в Париж, мама со мной!"
— Ты тоже тише, — кисло велела Констанца младшему брату. Она прислонилась к деревянной калитке конюшни, и, укачивая Франческо, грустно заметила: "Папа и так — меня в Лондон отпускает, только если твой отец там. Сам знаешь, я же хотела комнату в том году снять, а папа не разрешил. А Изабелла, — девушка вздохнула, — она хорошая, конечно, но ей такого не понять. С нее десять лет в Марокко пылинки сдували, и она думает, что с меня — тоже надо".
— Твой отец тебя одиннадцать лет не видел, — Майкл вымыл руки в ведре, — так что не будь слишком строга. А вообще, — он широко улыбнулся, — ты напирай на то, что в Париже много наших родственников, с дядей Джоном во главе. Будет, кому за тобой присмотреть. Тем более будет, кому тебя туда отвезти, — он забрал у Констанцы дремлющего Франческо: "Пошли, ты же проголодалась. Изабелла с утра в студии, готовит чертежи какие-то важные, а папа твой еще из Кембриджа не вернулся. Я тут за домоправительницу, — подросток рассмеялся.
— А кто едет в Париж? — недоуменно спросила Констанца, когда они зашли в дом. Вместо ответа, Майкл указал на свернутую афишу, что лежала на сундуке кедрового дерева.
— С утра из Лондона привезли, с почтой, — он присел на сундук. Констанца увидела жирные, черные буквы: "Мисс Сиддонс и мисс Бенджаман — две звезды на одной сцене. Весь июнь и июль в Королевском Театре Друри-Лейн. Шекспир, Шеридан, Расин, Мольер".
— Тетя Тео! — облегченно выдохнула Констанца. "Тетя Тео и тетя Жанна, прекрасно. С ними меня точно отпустят".
— Папа уже купил билеты, — Майкл открыл перед Констанцей дверь на кухню. "Он их встречает, в Дувре, тетя Марта попросила, — подросток остановился: "Тетя Изабелла, все в порядке?"
Женщина стояла у окна, глядя на ухоженный кухонный огород. Она осушила серебряную чашку с кофе. Повернувшись, — она была в простом, рабочем платье, руки были испачканы тушью, Изабелла вздохнула: "Да. Давайте мне Франческо, я его уложу. Констанца, — она слабо улыбнулась, — поешь что-нибудь".
